День в финансовом отделе был как война — отчёты сыпались словно из рога изобилия, начальство орало, будто их режут, клиенты звонили и ныли, что сроки горят. К шести вечера мозги кипели, а руки тряслись от кофе и нервов. Офис опустел — все свалили, оставив только меня, Серёгой звать, и Ленку из выездных проверок. Мы с ней застряли допиливать какой-то сраный акт для завтрашнего дедлайна. Лампы гудели, принтер в углу жужжал, как полудохлая муха, а за окном уже темнело, только фонари мигали через жалюзи.
Ленка сидела напротив, теребила ручку, её карие глазищи метали молнии. Она всегда была огонь — короткая стрижка, острый язык, фигура, от которой даже в этом дурацком офисном прикиде штаны жали. Я пялился на экран, пытаясь вбить цифры, но мысли путались — то ли от усталости, то ли от того, как она нервно расстёгивала верхнюю пуговицу блузки.
— Серёг, если я щас не выдохну, — она швырнула ручку на стол, та отскочила и улетела под шкаф, — я либо комп разнесу, либо кого-нибудь придушу.
Я глянул на неё — лицо красное, губы сжаты, но в глазах что-то такое сверкнуло, не просто злость.
— Давай, Лен, выдыхай, — хмыкнул я, откидываясь на стуле. — А то мне потом твой труп прятать.
Она встала резко, стул скрипнул, и, не говоря ни слова, скинула пиджак — тот шмякнулся на пол, как скомканный лист. Пальцы замелькали по пуговицам блузки, ткань распахнулась, одним неуловимым движением она расстегнула лиф, и вот они — сиськи, тугие, сочные, соски торчат, нацеленные на меня будто даже с укором. Я замер на секунду, кровь рванула вниз, штаны натянулись так, что ширинка чуть не треснула.
— Ну ты даёшь, — вырвалось у меня, но она только ухмыльнулась, дерзко, как кошка перед прыжком.
Я вскочил, стул отлетел к стене, шагнул к ней, схватил за талию и впечатал в шкаф с папками — тот задрожал, пара папок шлёпнулась на пол. Ленка выдохнула, почти застонала, пока я срывал с неё юбку — чёрная ткань скомкалась у ног, трусы полетели в угол, задев монитор. Она вцепилась мне в плечи, ногти впились через рубашку, а я расстегнул ширинку одним движением — член выскочил, твёрдый, горячий, готовый долбить. Приподнял её ногу, закинул на бедро и вошёл одним толчком, жёстко, до упора, яйца шлёпнули о горячую кожу.
— Давай, Серёг, долби, мать твою! — Ленка рыкнула, выгибаясь ко мне всем телом, её голос сорвался на хрип, будто она не просто просила, а требовала, чтоб я выложился на все сто. Она вцепилась мне в плечи, ногти впились в кожу через рубашку, едва не рвали ткань, оставляя жгучие полосы. Её сиськи, тугие, горячие, тёрлись о мою грудь, соски торчали, как каменные.
Я вгонял в неё член как одержимый, каждый толчок — с размаху, до упора, яйца шлёпались о её бёдра с мокрым звуком, от которого в голове мутилось. Её киска была как печка — горячая, мокрая, сжимала мой хер так, что я чувствовал каждый её рывок, каждый спазм стенок. Ленка стонала, коротко, хрипло, её дыхание сбивалось, вырывалось из горла с каким-то первобытным надрывом. Пот стекал по шее вниз, к груди и дальше, смешиваясь с запахом её духов — резким, с ноткой цитруса, который я всегда чуял, когда она проходила мимо в офисе.
Я схватил её сиськи обеими руками, сжал до красных пятен, пальцы впились в мягкую плоть, чувствуя, как они дрожат под ладонями. Она выгнулась ещё сильнее, запрокинула голову, волосы — короткие, тёмные, чуть растрёпанные — прилипли ко лбу, к вискам, блестели от пота. Я рычал, как зверь, вбиваясь в неё — шкаф за её спиной скрипел, шатался, папки с бумагами валились на пол, шуршали, разлетались, как осенние листья. Стол рядом дребезжал, карандаши катились по столешнице, пара листов акта, что мы пилили весь день, смялись под её локтем.
— Вот это, блять, разрядка, Лен! — я пыхтел, пот заливал глаза, рубашка липла к спине, но мне было пох, я долбил её, чувствуя, как жар в паху нарастает, как яйца подтягиваются, готовые взорваться. Она только ухмыльнулась, дерзко, по-кошачьи, её губы — полные, чуть потрескавшиеся от нервного дня — растянулись в кривой улыбке. А потом она заорала — не сдерживаясь, во всю глотку, как будто весь этот сраный день выплеснулся из неё одним криком. Киска сжалась, запульсировала вокруг моего хера, горячая волна прокатилась от её тела по моему, и я понял — она кончает, прямо тут, у шкафа, среди этого офисного бардака.
Её ноги задрожали, колено, что я держал на весу, подогнулось, но я прижал её к стене крепче, не давая упасть. Она вцепилась в меня, как утопающий в спасательный круг, ногти рвали рубашку в клочья, оставляя на плечах багровые следы. Её стоны перешли в какой-то низкий, горловой вой, тело выгнулось дугой, сиськи подпрыгивали в такт моим толчкам, пот стекал между ними, собирался в ложбинке, блестел в свете ламп. Я чувствовал, как её смазка течёт по моим бёдрам, горячая, липкая, смешивается с моим потом — запах секса заполнил всю комнату, перебивал даже вонь кофе из кружек на столе.
— Серёг, не сбавляй, сука! — Ленка выдохнула, голос хриплый, почти сорванный, и я врубил ещё сильнее, вгоняя хер так, что казалось, шкаф сейчас развалится к чёртовой матери. Её попка шлёпалась о стену, оставляя влажные пятна, бёдра дрожали, а киска сжимала меня, будто хотела выжать досуха. Я наклонился, впился губами в её шею, прикусил кожу, чувствуя солёный вкус пота, её пульс колотился под языком, быстрый, бешеный.
Её оргазм достиг нового пика — резко, с каким-то сдавленным воплем, глаза закатились, рот приоткрылся, и я увидел, как она кусает губу, до крови, пытаясь удержать этот крик. Её тело задёргалось, как в судорогах, киска сжалась так, что я чуть не сорвался следом. Но я выдернул хер в последний момент, чувствуя, как сперма рвётся наружу — горячая, густая, брызнула ей на живот, длинными струями, одна долетела до груди, другая чуть не попала на тот долбаный акт, что лежал смятый на столе. Я рыкнул, выплёскивая остатки, пока Ленка дрожала, привалившись к шкафу, её грудь вздымалась, как после марафона, пот стекал по рёбрам, капал на пол.
— Ну всё, жить можно, — она хмыкнула, вытирая лоб тыльной стороной ладони, голос всё ещё дрожал, а колени подгибались, но в словах нём уже сквозила знакомая ехидца. Я, тяжело дыша, рухнул на стул, шаря глазами по полу — её трусы, чёрные, кружевные, зацепились за ножку стола. Подцепил их пальцем, кинул ей, она поймала, ухмыльнулась криво.
Ленка натянула трусы, застегнула блузку кое-как — пуговицы съехали, одна вообще болталась на нитке, но ей было пох. Я заправил хер в штаны, чувствуя, как он ещё подрагивает, остывая, подобрал её пиджак с пола, швырнул ей через стол. Она поймала, встряхнула, будто это не мятая тряпка, а дизайнерская шмотка. Глянула на стол — бумаги в каше, карандаши раскатились, ручка так и валялась где-то в углу.
— Теперь до утра разгребать, — я кивнул на этот бардак, вытирая пот с шеи.
— Да ну его в жопу, — Ленка махнула рукой, — скажем, что принтер взбесился и всё разнёс. Пойдём лучше пива возьмём, а то я ещё не отдышалась. Мы вышли из офиса, оставив этот хаос позади. На улице было прохладно, фонари мигали, ветер трепал её растрёпанные волосы, а она шла рядом, чуть покачиваясь, но с довольной ухмылкой, как после хорошей драки. Завтра опять пиздец с отчётами, но после такого траха мне было глубоко насрать.