Предупреждение: Данный текст является художественным рерайтом, с некоторыми допущениями, с англоязычного источника.
Я лежала в темноте, прислушиваясь к его дыханию, ждала, когда оно станет глубоким и ровным. Спящие мужики — моя специальность: я знаю, когда можно свалить, не попадая на неловкий трёп, пока ищу свою одежду. Я коснулась пальцами щеки. Его сперма на моём лице почти засохла. Могла бы вытереть её о простыню, но это не мой стиль. Свет фонарей с улицы пробивался сквозь жалюзи, отбрасывая на потолок полосы, похожие на решётку. Когда он начал похрапывать, я бесшумно выскользнула из кровати. Натянула шмотки быстро, хотя трусов нигде не нашла. Не впервой.
В зеркале отразились мои длинные тёмные волосы — спутанный ком от того, как он вцепился в них, пока трахал меня. Я не стала их расчёсывать, а огляделась в поисках трофея. Мой взгляд упал на чёрный гребень на комоде. В кино серийные убийцы всегда забирают сувениры у жертв. Я не убийца, но точно серийная тварь. Дома у меня коробка всякого барахла, собранного в таких вот комнатах. Уже не вспомню, что кому принадлежало. И это, чёрт возьми, дико заводит — по причинам, о которых я стараюсь не думать. Иногда я беру одну из этих штук и держу её, пока мастурбирую.
Знаю. У меня проблемы.
Моя сумка и телефон валялись у двери спальни, как дохлые солдаты. Я подхватила их и бросила последний взгляд на Антона. Или Диму? Может, Сашу? Как, блин, его звали? Уже похер — он в прошлом. Я редко трахаюсь с кем-то дважды, если только они меня реально не удивят. Антон-Дима-Саша точно не выстрелил, так на кой он мне?
Я выскользнула из спальни и тихо прикрыла дверь. В гостиной один из его соседей развалился на диване, рубясь в Counter-Strike в темноте. Он оглянулся, кивнул и вернулся к экрану. Видать, я не первая, кто сваливает отсюда посреди ночи. Мне пришла в голову идея, и, как только она засела, я уже не могла её выкинуть.
Меня обвиняют, что я не умею себя контролировать. И, если честно, это правда.
Бросив вещи на кухонный стол, я обошла диван. На нём были футболка и спортивные шорты.
— Чё такое? — спросил он, не отрываясь от игры.
— Ничё. Можно посмотреть?
— Да пох, — пожал он плечами.
Он не сдвинулся, так что я плюхнулась на пол между его ног, прислонившись спиной к дивану. От него воняло — пот, пиво и дешёвый дезик. Почему это меня вставляет? Я чувствовала, как намокла, и откинула голову, положив её на его голую ногу. Он либо слишком крутой, либо слишком зажатый, чтобы среагировать. На экране он не сбился ни на секунду. Зачёт.
— Где Дима? — спросил он. Не то, что он хотел знать, но мы оба поняли намёк.
Дима, точно, Дима. — Спит.
— Круто.
Я встала на колени и повернулась к нему. Он наконец оторвался от игры. Впервые я его разглядела — не красавчик, но и не самое дно. Я потянула за края его шорт, слегка дёрнув. С кривой ухмылкой он приподнял зад, чтобы я могла стянуть шорты с трусами. Его член уже стоял. Интересно, заметил ли он в этом свете засохшую сперму Димы на моём лице? Остановило бы его это? С пацанами хрен угадаешь. Честно, я бы, наверное, не оказалась сейчас на коленях, если бы не она.
— Ты огонь, — сказал он с удивлением и потянулся отложить джойстик.
Какой галантный. Я велела ему играть дальше и взяла его член в рот. Приличный размер, побольше, чем у Димы, и твёрдый на языке. Он довольно рыкнул, и его бёдра сползли по дивану, как будто я тащила его к кормушке. Я глянула наверх — он пялился в экран, а не на меня, пальцы шустро жали кнопки. Моя пизда сжалась сама собой. Есть целая куча порнухи, где парням отсасывают, пока они играют. Раньше меня это не цепляло, но теперь я въехала. Я почувствовала себя живой впервые за ночь — на коленях, где мне место, будучи просто шлюхой. Не всем девкам нравится отсасывать, даже таким, как я, но я балдею. Всегда балдела. Могу сосать часами, если мне дают расслабиться и войти в ритм. Это как йога, мой дзен. Все ручки, которые я изгрызла, — доказательство моей вечной тяги к чему-то во рту.
Время тянулось, мозг приятно пустел. Только я и его хуй, скользкий и горячий. Я хотела засунуть его целиком, и мокрое пятно на диване под его яйцами это подтверждало. Ему, похоже, тоже нравилось, что я стараюсь, и он не лез. Я раз за разом давила на горло, пока не почувствовала, как барьер лопнул. Горло тут же взбунтовалось, но я держалась, спина сама выгнулась. В школе у меня был пиздец какой чувствительный рвотный рефлекс, и пришлось долго тренироваться, чтобы его приручить. Не раз я бежала в сортир, зажимая рот, чтобы не наблевать на всё вокруг. Всё это — часть моих десяти тысяч часов на пути к той бляди, которой я стала.
Я вцепилась в его бёдра, используя их, чтобы глубже насадиться, постепенно ускоряясь и не забывая дышать. Джойстик выпал из его рук, и его ладонь легла мне на затылок. Я занервничала, что он сейчас всё запорет. Некоторые парни в такие моменты думают о порнухе, а не о том, что реально происходит, но он, к счастью, не сбил мой ритм. Его рука просто лежала, двигалась со мной, как тень, пока в конце он не прижал меня к себе, не напрягся и не кончил мне в горло. Я проглотила почти всё, но его было до хрена, и часть стекла по подбородку. Многие девки на этом бы закончили, но я знаю, что надо продолжать, и сосала его до самого конца. Он дрожал, пытался оттолкнуть, но я вцепилась, как удав. В итоге он обмяк, а я всё вылизала и аккуратно отпустила его хуй.
Я облизнулась, встала и поправила юбку. Как будто это что-то меняло.
— Пиздец, — сказал он.
Мне реально надо, чтобы он заткнулся. — Передай Диме привет.
Он хмыкнул, а я пошла за своими шмотками на кухне. Он уже опять рубился в игру, прежде чем я дошла до двери, и, если честно, это завело меня ещё больше. В подъезде я выдохнула с дрожью. Я в полной жопе и не знаю, что делать. Два пацана подряд, а мне всё мало. Если не возьму себя в руки, могу выкинуть что-то совсем дебильное, и тогда трах с двумя соседями покажется верхом разума. Мне надо кончить. Это бы меня остудило и дало бы шанс добраться до дома без приключений. С Димой я не кончила и не ждала этого — в том и был прикол. Он из тех, кто думает, что он бог секса, потому что девки врут, чтобы его не расстроить. Поэтому я и трахаюсь с такими, как Дима. Их похер на моё удовольствие делает меня никчёмной — в правильном смысле.
Но если быть совсем честной, мне вообще тяжело кончить в последнее время. Уже больше месяца ни одного оргазма, и это начинает ебать мозги. Раньше всё было по-другому. Я могла кончить от лёгкого сквозняка. С детства я была помешана на своём теле и его возможностях. Оргазмы стали как еда, вода, сон — минимум пять в день. Если честно, я могла дольше обходиться без жрачки, чем без того, чтобы подрочить. Судите, если хотите, но это была моя маленькая любовная история. Оргазмы делали меня живой, спокойной.
Но, как в любой любви, привычка всё испортила. Моя потребность росла, пока я не перестала с ней справляться. В старших классах дрочка уже не спасала, а только разжигала. Я стала безбашенной. Как наркоманка, я искала дозу, моё тело было как пожар на складе с тротилом. Я кончала где угодно и когда угодно, сначала одна, потом с толпой партнёров. Теперь я понимаю, что надо было быть аккуратнее. Моя наивность тех лет заставляет меня корчиться, но тогда я не думала, что надо прятаться. Никто же не страдал. Это моё тело, кому какое дело? Оказалось, я одна так считала.
Мою репутацию размазали. Меня гнобили, обзывали шлюхой. Родители узнали последними, что требовало от них немалой слепоты. Наверное, дело в папе. Никто не хотел говорить профессору Виктору Сергеевичу, что его принцесса — местная блядь (и это в пятнадцать лет в университетском городке). Но когда видео начали гулять по школе, плотину прорвало. Мама с папой наконец-то прозрели.
Они стали моими надзирателями, думая, что комендантский час и вечные нотации вернут им ту невинную девочку, которую они, как им казалось, вырастили. А я превратилась в бомбу, набитую злостью и осколками. Я взрывалась часто, била по всем, кто был рядом. Дурацкая логика, но я думала, что, делая им больно, побеждаю. Подростковый мозг — всегда на один шаг от пиздеца. В итоге они добились своего: секс перестал меня радовать, роман кончился. Моя злоба повернулась внутрь, став ненавистью к себе. А моя похоть только росла, пока не стала этим монстром. Только в последний год я начала тормозить с оргазмами. Не знаю, что сломалось. Иногда я почти дохожу, но голос в голове орёт, что я не заслуживаю, и всё рушится. Вот вам шутка: блядь, которая не может кончить. Простите, гиперсексуальная.
Я свернула в подъезд Диминого дома, вместо лифта. Надо собраться, прежде чем выйти на улицу. Слишком много соблазнов до моей хаты. Я глянула на телефон. Суббота, только 1:15. Бары ещё открыты. Можно умыться и пойти искать ещё кого-нибудь. Время есть.
Я выкинула эту мысль. Пока. Чтобы отвлечься, открыла сообщения. В основном друзья, которые волнуются, хотя все знают, что я могу свалить, чтобы потрахаться. Я отписалась, что жива. Две подруги звали вернуться. Остальные не ответили, и я их не виню. Коля, который сам был тот ещё блядун, пока не встретил Мишу, предложил поздний завтрак. Я кинула ему эмодзи с яичницей. Он всегда делает меня человеком.
А потом, потому что я такая, открыла Tinder. Столько сообщений, столько херни. Я есть во всех приложениях, но на свидания не хожу. Разве что трындеж в баре можно назвать свиданием. Иногда я сразу еду к ним, даже не видя. Особенно если они постарше — под сорокет идеально. Обычно их фотки старые, и они врут про возраст, рост или жену. Стыдно, но я всё равно с ними трахаюсь. Знаю, я неуправляема. Это так заёбывает — быть достаточно умной, чтобы видеть свою проблему, и слишком слабой, чтобы её починить. Или слишком упрямой, но это уже другой базар.
Я переключилась на Badoo, потом на Pure, ища нужную дозу унижения. Не то чтобы я так это называла, но именно это мне было нужно. Я глянула на ноги. На левой икре болтался Димин использованный гандон. Он снял его, чтобы кончить мне на лицо, и, видать, туда он и прилип. То, что я только сейчас это заметила, — прям метафора какая-то. Мне даже приложение не понадобилось, чтобы найти унижение — вот оно, прямо тут. Я потянулась снять его, но передумала. Пусть висит. Если кто увидит и поржёт — я заслужила. От этой мысли я снова намокла. Бля. Я спустилась по четырём пролётам и вышла на улицу. Толпа девчонок — милых, весёлых, нормальных — прошла мимо, ржа и болтая. Я сжалась, зная, что выгляжу как ходячая мораль.
Яндекс Go в такое время стоит как крыло самолёта. До дома полчаса пешком, так что я пошла. Днём было тепло, но ночью задубело, а я одета хреново. Дрожа, я скрестила руки и опустила башку. Хочу домой. В койку. Навсегда. Так какого хера я продолжаю листать фотки мужиков, пока иду?
Телефон завибрировал.
Это он.
— Здравствуй, Марина. Как прошла ночь?
Он всегда ставит точки, как будто пишет сочинение, и по этому я знаю, что он старый. Удивительно, что он не подписывает сообщения. И никто не зовёт меня Мариной, кроме предков. Для всех я Маша или Мари. Я талдычила ему это тыщу раз, но он всё равно пишет полное имя. Это так официально. И почему-то мне это в кайф.
Мы пересеклись в сети полгода назад. Честно, это я на него свайпнула. Обычно я так не делаю, но что-то в его профиле зацепило. Он был не в своей тарелке. Там написано, что ему 42 и он 190 см, что, скорее всего, значит 46 и 185. Я вообще с подозрением к любому, кто в приложении указывает рост выше 180. Но на фотках он был ничего — умные глаза, густые тёмные волосы с сединой на висках, крепкий нос, гладко выбрит, с лёгкой ухмылкой, как будто знает что-то смешное. Лицо, которое с годами только лучше.
Если это вообще он. Я не в курсе, мы не встречались. Обычно это для меня конец игры. Я не сижу в приложениях, чтобы чатиться, и если парень не зовёт тусануть через пару дней, я сваливаю. Но в нём что-то держит. Он никогда не предлагал встретиться, не клянчил нюдсы. Мы просто треплемся, и я вываливаю ему всё, что он хочет знать. Всё. Когда он попросил номер, я дала без базара. Не знаю, как он это делает. Обычно я как бункер, но он быстро нашёл код. Я не слышала его голоса, но его сообщения звучат как бас. Лучше не скажу. Он меня успокаивает и развязывает язык. И никогда не осуждает. Просто задаёт свои чёртовы вопросы, а я отвечаю. Вот наш движ. Стыдно, как я кайфую от его сообщений.
— как обычно
— Ты в порядке?
Я вывалила про Диму и его соседа. Про гандон на ноге. Всё.
— Он всё ещё там?
— да
— Что ты чувствуешь?
— пустоту
— Разве не этого ты хотела?
— не такую пустоту
Он спросил, нашла ли я уже нового ебаря. Я скривилась — вылези из моей башки, дед.
— нет
— Но ты ищешь…
— да
— Это как-то поможет?
— нет
— Тогда нахуя?
У меня застучали зубы, но не от холода. Его вопросы — как ножи. Если бы у меня были ответы, разве я была бы тут?
— Оставить тебя одну?
— нет!!! бля, не бросай меня
Я возненавидела себя, как только отправила. Хватит быть жалкой. Знаю, знаю. Дебильно думать о гордости, когда на ноге болтается гандон. Так почему я парюсь, что подумает этот чувак? Я даже не знаю его настоящего имени. В профиле написано Олег, но кто юзает своё имя в приложениях? Я там Лолита, хотя, кроме глаз, во мне мало от Набокова. Через месяц я сказала, что я Марина. Он остался Олегом, и это, честно, малость задело.
— Не брошу. Где ты сейчас?
— иду домой, задубела
— Могу я что-то для тебя сделать, Марина?
— забери меня на своей тёплой тачке
Это была ржака. Я даже не знаю, есть ли у него тачка. Я вообще нихуя о нём не знаю. Может, он из Новосиба и ему сто лет.
— Могу. Где ты?
Я прищурилась на экран. Сердце забилось.
— чё
— Если хочешь, чтобы я тебя забрал, скажи, где ты.
Резонно. Я назвала перекрёсток, хотя всё ещё не врубалась, что творится. Он спросил, есть ли рядом тёплое место, где я могу потусить. Напротив был бар, не особо людный, и он велел зайти и заказать что-нибудь горячее за его счёт. Я так и сделала. Бармен сказал, что у них есть чай. Звучало норм.
В зеркале я увидела себя и охренела. Ни за что не встречусь с ним, похожая на облезлую кошку. В сортире я расчесала волосы Диминым гребнем. Умылась, заново намазала тушь и контур. Не топ, но уже не как после апокалипсиса. Какая разница? Он знает, какая я. Я же ему всё выложила. Вспомнила про гандон, сняла его, как старую наклейку, и выкинула в мусорку.
Вернувшись, я пила чай. Я всё ещё не решила, как отношусь к встрече. Полгода трепа без намёка на тусу, и вдруг он хочет приехать. Хотя нет, это я попросила забрать, а он согласился. Может, он просто вежливый? Жалеет меня? Пока я думала, телефон завибрировал. Это он. За окном у обочины стоял чёрный Toyota Land Cruiser. Я допила чай, махнула бармену и пошла к тачке. Двери щёлкнули, открываясь. Никого вокруг. Так девок и находят в канавах, подумала я. И всё равно села.
К моему шоку, мужик за рулём был точь-в-точь как на фотках, только с лёгкой щетиной после долгого дня. На нём были джинсы и белая рубашка, заправленная в ремень, как будто его снимал модный фотограф. Одна большая рука лежала на руле — пиздец как сексуально и уверенно, вторую он протянул мне. От него пахло ахуенно.
— Здравствуй, — сказал он, когда я пожала его руку. — Я Олег.
Всё ещё за своё. — Я Маша.
— Рад наконец-то встретиться, Марина. Что ты заказала в баре?
— Чай, — ответила я.
— Норм выбор.
Я никогда так не хотела, чтобы меня выебали.
Он проехал два квартала и заржал — от этого смеха можно было растечься: — Я, кстати, не знаю, где ты живёшь.
Я и не думала, что мы поедем ко мне. Я вообще не вожу мужиков домой. Никогда. Кроме Коли, но он не в счёт. Но я назвала адрес, потому что была слишком в агонии, чтобы спорить. Он, похоже, знал, куда ехать, и мы молчали. Я пялилась на него, всё ещё в шоке, что он похож на свои фотки. Даже круче, намного круче. От него пёрло энергией, как от ядерного реактора. Его рука лежала на подлокотнике, и я так хотела, чтобы он меня тронул. Он спросил, не задубела ли я, и потянулся к печке. Я сказала, что норм, и он улыбнулся. Бля. Рука вернулась на подлокотник, к моему бешенству. Ждёт, что я начну? Всё было как в другой реальности. Я не знала, что делать.
Слава богу, мы доехали, прежде чем я опозорилась. У моего дома вечно нет мест, но сегодня одно нашлось. Уверена, этот чувак всегда паркуется без проблем. Он заглушил мотор и посмотрел на меня. В его взгляде не было того похотливого зуда, который обычно прёт от мужиков, и я задумалась, ждёт ли он, что я просто вылезу. Ведь я просила только довезти. Хочет ли он меня вообще? Я была в полной прострации.
— Зайдёшь? — спросила я.
— Да, хочу, — ответил он и вырубил движок. Опять же, пиздец как сексуально. Некоторые пацаны начинают ныть про «поздно» или «если ты не против», чтобы потом не отвечать за базар. Но не он — чётко и по делу.
Мы поднялись на лифте на девятый этаж, стоя рядом. Я чувствовала его близость, но он не трогал меня, кроме того рукопожатия в тачке. У двери я сказала, что у меня лёгкий бардак. Это было как назвать Байкал лужей — моя хата выглядела так, будто по ней прошёл тайфун. Всегда так. Коля говорит, что это моя анархичная душа. Я говорю, что в моём хаосе есть система. Коля отвечает, что хаос — это и есть моя система.
Вот почему Колю больше не зовут.
Мы вошли, и мой загадочный гость оглядел мой пиздец. Он был слишком вежлив, чтобы комментировать. Спорим, он пиздецки играет в покер.
— Хочешь что-нибудь? — спросила я.
Он улыбнулся. — Иди в душ.
Вот почему он меня не трогает. Думает, я грязная. Он прав, конечно, и, к моему удивлению, я послушалась.
Вода в моём доме херачит, как из брандспойта, и сейчас душ был просто кайф. Я стояла под струями, пока не покраснела. Накатила усталость, и я упёрлась рукой в стену, чтобы не рухнуть. Ещё даже не так поздно, но последние недели я была на пределе. Дима и его сосед — только вершина моего блядского айсберга, но сколько бы я себя ни опускала, моя похоть не затыкалась. Наоборот, она разгонялась. Чем больше мужиков я пускала, тем меньше они меня цепляли. Я гонюсь за кайфом, который всё дальше. Я не могу кончить. Не могу заткнуть башку. И не могу спать. Я так скучаю по сну.
Что делать с этим чуваком в моей гостиной? С одной стороны, встретиться с ним — это кайф. Всё было по-другому. Его манера «бери или вали» реально меня цепляет. Но я жалею, что позвала его сегодня. Я слишком вымотана, чтобы быть в форме, а мне хочется его впечатлить. И если я с ним выебусь, что, если он не свалит сам? Я буду в западне. Конечно, нормальный человек просто попросил бы его уйти, и он выглядит как тот, кто сделает это без проблем. Но я не могу быть такой прямой.
Я вылезла из душа, вытерлась, намазалась кремом и закинула мокрые волосы в пучок — сушить было лень. Без косметики. Мужики вечно говорят, что она мне не нужна, вот и проверим. И, из мелочного упрямства, я натянула спортивки и футболку. Либо так, либо никак.
Он был на кухне, когда я открыла дверь спальни. Живот заурчал от запаха жрачки. Он убрал столешницу, которая была завалена посудой и мусором. Грязные тарелки теперь торчали в раковине, а два полных мусорных пакета — у стены. Сколько я мылась?
— Решил похозяйничать, — сказал он, выкладывая яичницу на тарелку. — У тебя не было зелёного лука и сметаны, так что пришлось выкручиваться с йогуртом.
Я плюхнулась на табурет у стойки и выжрала стакан воды, который он мне налил. Он поставил передо мной тарелку и слегка посолил и поперчил яйца.
— Ты как-то говорила, что забываешь жрать, когда тусишь, вот я и подумал, что ты голодная.
Не помню, чтобы я это говорила, хотя это правда. Как он запомнил? — Голодная.
Он облокотился на стойку и смотрел, как я жру. — Как дела?
Я вываливаю ему всё в сообщениях, так что он в курсе. — Заебалась.
— Ещё бы. Звучит как пиздец, — посочувствовал он, убирая мою тарелку к остальным в раковину.
— Что дальше? — спросила я.
— Пойдём чистить зубы.
Не то, что я ждала. — Чё?
— Пойдём, — сказал он и погнал меня в спальню.
В ванной он выдавил пасту на мою электрическую щётку и сунул её мне, а сам пошёл в спальню. Я думала, он разденется, пока я чищу зубы. Но он заправлял мою кровать. Все книги и хлам, что на ней валялись, были аккуратно свалены на пол. Я посмотрела на него, как на ебанутого. У этого чувака фетиш на уборку?
— Залезай, — сказал он, и я послушалась.
Он укрыл меня и забрал телефон. — Без телефона. Хочу, чтобы ты вырубилась.
Я тихо заревела. — Не могу.
К моему шоку, он не стал меня затыкать. Мужики боятся слёз и вечно пытаются их загасить. Олег просто сел на край кровати и молча ждал, пока я не закончу. Он всё ещё не трогал меня.
— О чём думаешь, Марина?
Я уставилась в стену. — Мне надо кончить. Почему я не могу?
— Думаешь, смогла бы вырубиться, если бы кончила?
Мы уже тёрли это в переписке, но я кивнула, чувствуя себя жалко.
Он улыбнулся без осуждения. — Хочешь, чтобы я помог?
— Ладно, — буркнула я, не особо понимая, что он задумал. Мне не надо, чтобы он юзал мою проблему как повод показать, какой он мачо.
— Пальцы или вибратор? Что тебе больше заходит?
Я опять зависла. — Вибратор?
— Тащи его.
Я достала его — маленький, дорогой Lelo, купленный недавно от безысходки. Он прикольный, но не сработал. Я включила его и посмотрела на Олега, как будто не знаю, что дальше.
— Приложи к себе, — сказал он с мягкой улыбкой.
Я сделала, как он велел. Я уже была мокрая, и это было кайфово, но я чувствовала, как моя башка отключается, шепча, что я мусор и не заслуживаю кайфа. Я глянула на него, почти злясь, что он заставляет меня это делать. Он что, просто будет пялиться, как я себя опускаю?
— Можно тебя тронуть, Марина?
Его вопрос выбил меня из колеи. Он не похож на того, кто спрашивает, но мне это зашло. — Да.
Он убрал волосы с моего лица и улыбнулся. Его пальцы скользнули по щеке, а рука легла на затылок, мягко массируя шею. Я даже не заметила, что голос в башке заткнулся.
— Всё будет норм, — сказал он. — Ты норм.
— Обещаешь? — прошептала я.
— Ты хорошая девчонка.
— Нет, хуйня это.
— Посмотри на меня, — сказал он, а потом жёстче, когда я не послушалась. — Посмотри.
Я никогда не чувствовала себя такой голой. Я встретилась с ним глазами. Моя нижняя губа дрожала.
— Ты хорошая девчонка, — повторил он. — Скажи это.
Я яростно замотала башкой.
— Скажи, Марина. Будь смелой для меня.
К моему шоку, я захотела быть смелой. Для него. — Я хорошая девчонка?
— Это вопрос?
— Я хорошая девчонка.
— Продолжай.
— Я хорошая девчонка. Я хорошая девчонка. Я хорошая девчонка. — Слова вылетали медленно, потом быстрее, как мантра.
— Кончи для меня, — сказал он.
И я кончила. Будто это раз плюнуть. Будто он щёлкнул выключателем. Я задрожала, из горла вырвался сдавленный вопль, и недели напряга, боли и похоти рванули, спалив меня дотла. Я сгорела в этом огне. И родилась заново. Пафосно? Знаю, сорри, но как ещё описать один из главных моментов в жизни? Я никогда его не забуду.
Когда всё кончилось, я обмякла. Вибратор выпал из рук и жужжал между ног. Олег убрал его, выключил и кинул на тумбочку. Я чувствовала, как отрубаюсь, сон накатывал, но всё равно потянулась к его ремню. Моя жизнь — это сделка, а я ещё не заплатила.
Он взял мою руку и положил рядом, укрывая меня одеялом.
— Почему нет? — пробубнила я.
— Спи.
Если он сказал что-то ещё, я не услышала. Я отрубилась. Лучший сон за годы. Проснулась я уже днём. Его не было. На кухне вся посуда была вымыта и разложена на полотенце. Мусорные пакеты пропали. На столе лежал конверт с купюрами и записка, придавленные моим телефоном, который он поставил на зарядку.
В записке было: «За чай. Твой, Олег».